1
В 20-х годах XXI века (то есть прямо сейчас) в российском обществе окончательно устоялось «общество потребления», в котором основная ценность – «ощущение успешности от обладания».
«Состоявшийся» человек, − транслируют нам медиа, − владеет квартирой в новом доме (желательно в хорошем районе), у него есть «нормальный» автомобиль, он время от времени ходит в ресторан и несколько раз в год ездит на курорт с семьей, пользуется современными гаджетами недавних моделей. Чтобы попасть в эту картинку, нужно зарабатывать от 200 тысяч рублей в месяц.
Однако мониторинг рынка труда показывает, что основная часть вакансий в России предлагают зарплату на уровне 25 тысяч рублей в месяц. А вакансий с доходом свыше 200 тысяч на официальных сайтах поиска работы лишь 0,02% от общего числа по оптимистическим прикидкам. (Впрочем, мы понимаем, что сотрудников на такую зарплату ищут не только и не столько через биржу труда).
В любом случае, очевидно, что из 80 млн. россиян работоспособного возраста достичь того, что общество принимает за успех, могут лишь несколько десятков тысяч человек.
Что делать остальным?
- Смириться со своей «несостоятельностью»?
- Продолжать участвовать в гонке конкурентоспособности в надежде «достичь успеха»?
- Или пересмотреть свои представления о том, что такое успех, состоятельность и реализованность?
- Можно мерить успешность смыслом в жизни, пользой людям, творческой самореализацией, счастливыми детьми, познанием и развитием, и множеством других «линеек».
2
Что еще мы можем сказать про идеальный образ героя нашего времени, который транслирует социум? Два модных понятия – компетенции и софт-скиллс. «Состоявшийся человек» на общем уровне разбирается в психологии, цифровом маркетинге, дизайне или программировании, он хорош в теме отношений, услуг и коммуникаций. Считается, что именно эти качества позволят успешному россиянину успешно конкурировать с другими успешными людьми в постиндустриальном обществе, в котором нет нужды человеку делать то, что могут сделать роботы и алгоритмы. Развитие «коммуникативных навыков» поощряется и побуждается.
Только вот, увы, экономика России из года в год становится все более индустриальной и, скажем откровенно, сырьевой. Людей с навыками общения в ней нужно не так уж и много, – а невостребованным умникам достается имитация несуществующей экономики постиндустриализма в сырьевой индустриальной стране – и образ успеха, недостижимого по экономическим причинам. Ну нет в России среднего класса в сколько-либо значимом количестве!
3
Да, жители крупных городов могут иметь достаточно высокую зарплату и неплохой уровень социальной защиты. Но в основной массе российских городов средний уровень зарплат ниже 20 тысяч. Если бы СМИ транслировали именно это как норму, делая акцент на реализации в других вещах, люди бы куда спокойнее воспринимали бы и свои зарплаты, и экономические сложности.
«Экономика формирует идеологию, «оправдывающую» эту экономику», — писал Карл Маркс. ☺ В СССР мы смотрели фильмы, в которых героями были передовики производства, бескорыстные комсомольцы и другие образцы «к чему правильно стремиться и в чем правильно состояться». «Глядя на запад», мы видим, как живут страны, в которых наступила постиндустриальная эра. Мы смотрим фильмы из другой реальности, − той, где в «средней» семье три ребенка, дом, собака, автомобиль и ужины в ресторанах. Нам говорят, что «мы» почти что как «они», мы чувствуем себя западными людьми – но на самом деле окружающая действительность работает по иным правилам, а экономика не дает нам возможность жить «по-западному».
А поскольку картина «материальных ценностей и конкурентного успеха» транслируется такая, как есть − общая на всю страну, − возникает гигантский невротический разрыв между тем, «как у людей» и «как у тебя», и это неизбежно вызывает социальную нестабильность. На почве такой социальной нестабильности возникают весьма деструктивные явления. Например, подростковое движение АУЕ, в котором строится классическая воровская пирамида: одни дети ставят на «счетчик» других детей, заставляя делиться ценностями, ежедневно приносить деньги или вещи, а если нет денег – «отрабатывать» в качестве слуг. С каждого требуют отдавать больше ресурсов, чем он может дать, затем подводят к пути совершения правонарушений (как правило, воровству или транспортировке наркотиков). А ведь юридически члены подобных организаций ненаказуемы в силу возраста.
Формируется система подростков, вовлеченных в «общее дело» (общее своей противозаконностью) и агрессивно настроенных по отношению к «правильным» близким. Эти ребята не могут разделять ценности своих родителей, и все ощущение «неправильного устройства мира» несут в деструктивные движения.
Каким будет общество через полтора-два десятка лет? Не хотелось бы, чтобы это оказалась «жизнь по арестантским понятиям». Чтобы этого не случилось – нужно бороться не со следствиями, а с причинами явления.
4
Что можно предложить в качестве альтернативы?
- Первое, самое нереалистичное: можно попытаться исправить «недостоверную» картину мира среднестатистического человека. Предложить людям другие жизненные ценности и смыслы, а также показать реальную картину мира экономики и труда. Вот только эффективность «мягкой смены ценностей» − почти нулевая.
- Второе, самое действенное, но самое небыстрое: учить детей всерьез «отличать добро от зла» с детского сада. И делать это не топорно, казенно и «ура-патриотично», как это часто бывает в нашей стране, а бережно, ненавязчиво и не директивно.
- Ну и третье: мы можем дать инструменты самоопределения не малышам и не взрослым, а школьникам. Попробовать помочь им «раскрыть себя» и сформулировать собственные ценности и смыслы уже сейчас, самостоятельно, без давления. Дать подросткам инструмент настройки их собственной жизни, − и сделать это так, чтобы им не хотелось задвинуть «непонятное и ненужное самокопание» на неопределенное «когда-нибудь потом», и чтобы у них не было больше нужды было убегать от реальности.
Именно эту задачу мы и решаем, проектируя платформу самоопределения для подростков IZ-I.RU.
